Удивительная вещь – человеческая память. Какие-то события или имена людей сохраняются и проходят через многие века, другие же исчезают в водовороте 
времени быстро и навсегда.  

В 19-начале 20 веков Одоев строился: возводили новые двухэтажные кирпичные дома разбогатевшие купцы и помещики, имевшие имения в Одоевском уезде. На Чернской, Крапивенской и Белёвской улицах красовалось много таких домов,  выделявшихся среди основной одноэтажной городской застройки. Каждый житель в городе знал, кому принадлежала та или иная постройка и кто там жил.

 Но прошли годы, и мы уже с трудом восстанавливаем эти сведения. Из большого количества домовладельцев, людей в городе известных, в исторической памяти одоевцев хорошо сохранились и закрепились в названии архитектурных памятников только три имени: дом купца Сторожева, Козловская школа и аптека Якобсона.

Почему так? Можем предположить, что купец Сторожев запомнился невиданной здесь щед-ростью – построил прекрасный дом и подарил его городу (теперь это школа им. В.Д. Успенского). Козловские – древний княжеский род, а князь всегда олицетворялся на Руси со словом «власть». 
А вот чем Якобсон заслужил право на место в этом списке? 

Как и почему оказался в Одоеве В.Ю. Якобсон, не могут объяснить даже его родственники.  В семье сохранился  документ от 13 сентября 1921 года  о заключении брака между провизором Якобсоном Вениамином Юльевичем, проживавшем на улице Карла Маркса, и  девицей Федоровой Агриппиной Ивановной (все её звали Инна Ивановна), проживавшей на Белёвской улице.  Молодую жену, единственную дочь своих родителей, Вениамин Юльевич устроил на учёбу в Калугу, где она  получила профессию аптекаря и стала работать вместе с мужем. 

В 30-е годы Вениамин Юльевич был дважды репрессирован, но подробности неизвестны. Тогда многие скрывали такую информацию даже от своих детей и близких.

В Одоеве у Якобсонов родились дочери Евгения и Юлия.  Женя после менингита потеряла слух, и 11 лет обучалась в институте для глухих детей в Ленинграде, где жила у бабушки по матери.  В 1941 году она вернулась в Одоев и помогала родителям в аптеке.

В городе все знали и уважали Вениамина Юльевича и вспоминали, как о человеке добром. 
В книге «Пунктир воспоминаний» Юрий Никольский пишет о Якобсонах: «Семья жила на втором этаже того же дома. После национализации аптеки владелец остался её заведующим и проработал до 1941 года… После него аптеку возглавила жена… Инна Ивановна пользовалась заслуженным авторитетом и уважением у жителей. Часто вместо больницы за помощью люди обращались прямо к ней, и она, будучи опытным специалистом, никому не отказывала, советовала, какие лекарства и как принимать.

Мне часто приходилось ходить в аптеку за лекарствами для бабушки. При входе в неё поражали идеальная чистота, комнатные цветы и специфический «аптечный» запах. На стене висели красивые часы в шестигранном корпусе, вдоль стен стояли застек-лённые шкафы со множеством стеклянных и керамических белых банок с латинскими надписями, на стойке – аптечные  весы под стеклянным колпаком.
В то время готовых лекарств не было, всё готовилось в аптеке по рецептам врачей. Порошки и пилюли отпускались в бумажных пакетиках, капли и микстуры - в стеклянных пузырьках, а мази - в стеклянных, керамических и даже деревянных баночках».
Принадлежала ли аптека Якобсону или он просто там работал, точно неизвестно.

Двоюродная сестра Инны Ивановны Г.А. Баринова вспоминает: «Моя мама, Воробьёва  Александра Фёдоровна, родилась в д.Ченцовы Дворы… Она с большой теплотой вспоминала о помощи Якобсона, когда раскулачивали её семью… Бабушку с годовалым Серёжей закрыли в амбаре и стали требовать выкуп. Никто в деревне денег не дал. Тогда старшие сыновья Иван и Михаил рано утром пошли за помощью к Инне Ивановне в Одоев и вернулись поздно ночью с деньгами. Утром отнесли деньги, и бабушку с Серёжей выпустили. Так Якобсон спас семью моей мамы, о чем она помнила всю жизнь. Но те 3 дня и ночи в холодном  амбаре дали о себе знать. Серёжа простудился и вскоре умер».

Мирная жизнь закончилась в июне 1941 года. Вениамин Юльевич был призван в армию, ушёл на фронт и пропал без вести. Никаких сведений семья о нём не имела.
В «Книге Памяти» Одоевского района имеется короткая запись: «Якобсон Вениамин Юльевич. Погиб в апреле 1945 года». 

В Чёрной книге – сборнике документов и свидетельств очевидцев преступлений против еврейского народа  есть рассказ инженера Ю. Фарбера, попавшего в плен осенью 1941 года. Жуткие воспоминания  о жизни военнопленных.  В конце 1943 года  он оказался в лагере Понары  на территории Литвы. Перед войной в этом посёлке начали строительство нефтебазы, и для размещения ёмкостей с горючим были выкопаны большие котлованы. В годы  войны понарский лес был превращён в место казни  100 тысяч человек.  Здесь расстреливали людей с 1941 года, тела не закапывали, а просто сбрасывали в ямы. Прибывших пленных  заковали  в кандалы. Они должны были вытаскивать трупы из ям и сжигать. 

«В некоторых ямах было до 20 тысяч трупов. Смрад буквально выворачивал наружу нутро… Темпы работы были такими, что нельзя было останавливаться ни на секунду…   Охрана состояла из 60 эсесовцев, которые пускали в ход дубинки по любому поводу… Всех нас было 80 человек, 15 из них были советскими военнопленными.  За любые провинности и просто так людей расстреливали». 

Вспоминает он и некоторые имена, подробности судеб  бывших с ним заключённых. Для нас наибольший интерес имеют вот эти сведения:   «Среди пленных был Вениамин Юльевич Якобсон, 54 лет, по профессии провизор. Это был чрезвычайно добродушный человек, он по-отечески заботился о заключённых. У него в кармане всегда находились какие-то мази, бинты, порошки. Он пользовался большим авторитетом. Если возникал спор, Якобсон всегда мирил спорщиков. Но он был человеком «повреждённым» и всё твердил, что нас не расстреляют. «Мы не виноваты.  За что нас будут расстреливать?». 

Неизвестно, когда Вениамин Юльевич попал в лагерь (вероятно, в 1941 году), но есть сведения  о его расстреле в  январе 1944 года.
Находясь в нечеловеческих условиях, Вениамин Юльевич смог остаться человеком, сохранить доброе отношение к людям,  веру в справедливость и стремление помочь  нуждающимся. 

Инна Ивановна прожила до 97 лет, последние годы её прошли в Ленинграде у дочерей.
Старшая Евгения в 1945 году  уехала жить к бабушке в Ленинград,  вышла замуж и родила сына Владимира. Вместе с женой и сыном в октябре он посетил Одоевский краеведческий музей, привёз документы и фотографии из семейного архива. 

Владимир  приезжает иногда в Одоев, вспоминает детство, когда он каждое лето проводил у бабушки Инны Ивановны, которая жила над аптекой, помнит тот  аптечный запах и большие часы на стене…

Собрав весь имеющийся в музее материал о Якобсонах, я нашла для себя ответ на поставленный выше вопрос. Доброта и профессионализм Вениамина Юльевича и Инны Ивановны заслужили у одоевцев право на память. 
А ещё с тех времён нам осталась аптека Якобсона.

Галина Минакова, сотрудник Одоевского краеведческого музея.