Девять писем с войны

Не так давно на одном из Интернет-сайтов, в рубрике «Поэзия военных лет», мне встретилось стихотворение Вадима Гужева «Без вести пропавший», которое автор посвятил своему дяде, без вести пропавшему во время Великой Отечественной войны.

Его никто к наградам не представил –

Пропавшим без вести награды не нужны.

Он на земле родным своим оставил

Лишь девять писем, присланных с войны.

Листочки в клетку с почерком упрямым

В тыл доставлялись почтой полевой.

И в каждом «треугольнике» для мамы

Он сообщал в начале, что живой.

Потом гордился вырытой землянкой,

Придуманным из гильзы фитильком

И тем, что хлеба в день дают почти буханку,

И то, что балуют немного сахарком.

Просил простить, что письма редко пишет,

Что сняться в форме вновь не удалось.

Жалел о том, что летом спелых вишен

В родном саду отведать не пришлось.

Писал, что он с победой возвратится

На радость всем девчонкам и родне

В свой старый дом, который часто снится

Все эти месяцы, пока он на войне.

И стал бы он, наверное, героем,

Когда бы в этом пекле уцелел...

Да вот письмо перед последним боем

Он дописать для мамы не успел.

Его никто к награде не представил.

Теперь ему награды не нужны.

Как ордена родным своим оставил

Он девять писем, присланных с войны!

Сегодня мне 72.  Столько же и письмам, что хранились в нашей некогда большой семье со времён Великой Отечественной войны…

Это письма моего отца и его братьев. Треугольники, сложенные пополам тетрадные странички, какие-то бланки, ведомости из бухгалтерского обихода, а то и просто листки грубой обёрточной бумаги  – всё это, как сказали бы сейчас, формат писем военного времени. Почти все они написаны карандашом, простым или химическим. Были такие - химические карандаши. Если их послюнить, буквы получались чёткими, жирными.  За неимением подходящей бумаги, солдаты использовали любую подручную макулатуру, лишь бы сообщить домой самое главное – живой!

 Давно уже нет тех, кому были адресованы эти весточки. Теперь вот эта стопка ветхих, пожелтевших от времени бумажных листков  хранится у меня, в папке с надписью на обложке  «Письма с войны».  Она - как семейная реликвия, как память, как оберег от забвения о том, какую цену заплатила моя страна, моя семья и мои родственники за победу над врагом, за свободу - свободу мою, моих детей и внуков. А цена-то вышла немалая: из четырёх братьев с войны вернулся один – мой отец, раненый, но живой. Его братья, мои дяди, остались лежать в земле - кто под Сталинградом, кто в Германии, а один, дядя Вася, вовсе пропал без вести.

К чему это я всё? Нынче юбилейный год нашей Победы над фашистской Германией. Всё дальше и дальше уходит за горизонт времени война, всё меньше остаётся живых свидетелей той великой драмы. У нынешних молодых, у детей школьного возраста, а тем более у совсем юных, война представляется всё больше боевиком в чёрно-белом изображении кинохроники. У людей старшего возраста своё, пока ещё более реалистичное видение и понимание тех событий. Я говорю это не кому-то в укор. Так устроена наша память, наша жизнь. И чем чаще мы будем возвращаться к этой теме, чем больше мы будем знать исторически достоверных фактов, живых свидетельств о войне, тем дольше и надёжнее сохранится в народной памяти значение и правда о тех грандиозных событиях.

Вспоминается такой рассказ отца.

Август 1941 года, немецкие войска под  Смоленском теснят нашу оборону с такой мощью и напором, что кажется, стонет, дрожит и вспучивается под ногами земля.  В этот день немецкое наступление началось мощной артподготовкой. На наши позиции, траншеи, окопы обрушились сотни, тысячи снарядов, мины, авиабомбы. В считанные минуты чёрные  фонтаны земли взлетели  вверх, смешиваясь с дымом, гарью и рваными кусками железа, заслонили, закрыли небо плотной завесой. Эта  апокалипсическая прелюдия, сопровождаемая душераздирающим грохотом,  болезненно давила,  оглушала слух  и рвала перепонки.   

В этом месте отец замолчал на время. Под глазом нервным тиком задёргалась складка кожи. Он трёт её пальцами, некоторое время медлит, словно переводит дух и как-то нехотя продолжает.

- Тогда для меня всё кончилось  вдруг.  Будто кто  трубой по голове... Такой звон, гул, искры из глаз… И темно! Очнулся через сколько – не помню. В голове шум, звон и ничего не слышу. Лежу как чумной. Догадываюсь – контузило. Но что самое удивительное - ни испуга,  ни боли не помню. А вот запомнилось такое  -  чья-то рука! Оторванная человеческая рука, в лохмотьях от гимнастёрки, и вся в крови!  Лежит от меня метрах в двух примерно.  А сверху, на той  руке, муха сидит. Большая, зелёная. Тут кругом такое творится, а она … сидит! Муха!

Этот рассказ острой занозой до сей поры сидит  в моей памяти. Иной раз, кажется, что всё видел своими глазами; взрывы, тёмное небо, убитых людей и даже муху, так противоестественно, нелепо явленную в это действо. После такого вряд ли война может представиться занимательным боевиком из сегодняшних сериалов.

Но возвращаюсь к началу разговора - о письмах. Их в моей папке тоже девять!

По стилю изложения, по содержанию письма похожи друг на дружку. Разнятся только адреса. Армейский быт, военные будни, обо всём кратко, конкретно, без лишних эмоций. Вот только у дяди Васи (того, что пропал без вести), как у человека  хозяйственного и основательного по складу характера, содержание писем наиболее ощутимо передаёт фронтовую атмосферу военного времени.

Такая вот история.  Хотел написать о письмах и стихах, а вышло о людях, о войне, о человеческой памяти.

Владимир Копачёв.