Михаил Алексеевич Афанасьев живёт на улице Демьяна Бедного, которая очень напоминает небольшую деревеньку с каким-то особенным холмистым ландшафтом. На этом маленьком «островке» со старинным названием «Захлевна» Михаил Алексеевич единственный, кто знает и помнит  всех земляков, живших здесь ещё до войны, кто является очевидцем происходивших тут событий. Поэтому его воспоминания для нас с вами уникальны. 

- Детство моё прошло - не дай Бог, одни слёзы, – начал свой рассказ восьмидесятипятилетний труженик тыла. – Нас у родителей было пятеро, я самый старший. Мой отец в финскую воевал. В 39-м пришёл домой раненый. А как началась Великая Отечественная, его прям в первый день забрали. Мать работала на сушильном заводе (сейчас консервный), а дети - старшие за маленькими приглядывали по очереди. 

Школы тогда в две смены работали, мы учились в Козловской. Обуться-одеться было не во что. Зинка придёт с учёбы, снимает ботинки, а Шурка уже на подхвате стоит - обувается и бегом в школу. Бывало, сижу за партой – ну какая тут учёба, как считать и писать, когда только и думаешь, что поесть! Знаешь, что домой придёшь – а там ничего нет… Мать пойдёт на огород, нароет картошек, а ребятни-то много - попробуй, накорми. Маленькие и вовсе не понимают, им поесть надо. Я получу двести граммов хлеба – сам не съем, а им отдам…  

Детские воспоминания о немцах и войне
Осень 41-го. Михаилу двенадцать лет. Чем запомнились ему долгие дни оккупации?

...Подошло время обедать. Анна Никифоровна выложила картошку из чугунка в железную чашку и позвала детей за стол. Неожиданно для всех в тот самый момент в избу зашёл немецкий офицер в сопровождении двух солдат. Он что-то сказал им по-своему, те сняли со спины рюкзаки, достали по буханке хлеба, банку консервов и положили на стол. А через пару минут, оглядевшись вокруг и заметив на стене портрет мужчины в военном, офицер вдруг обратился к хозяйке на русском: «Убери фото, а то плохо будет! Выбрось!» -  закричал он, указав на топившуюся печь. Анна не шевельнулась. В эти секунды  любовь и преданность мужу словно вознесли её выше всех страхов. Дети видели, как по её лицу текли слёзы. Не говоря больше ни слова, немец сорвал портрет со стены и бросил в огонь…  

... Миша с матерью возвращались из Одоева. Они были уже совсем близко от дома, когда услышали знакомые детские голоса. Пошли побыстрее и вскоре увидели, как восьмилетняя Зина и пятилетний Серёжа бежали босые по снегу, а за ними - немецкие солдаты. Они  схватили за шкирку перепуганных беглецов, внесли в избу и взгромоздили на печку. Оказывается, дети не открыли солдатам дверь, те вышибли её, а бедные малыши, охваченные страхом, бросились наутёк, в чём были… 

На волоске от смерти 
 Самый лучший дом, который располагался в конце улицы, немцы облюбовали себе под кухню. Однажды повар поймал нескольких деревенских мальчишек и заставил чистить картошку. Среди них оказался и Миша. 

Когда дело было сделано, их выгнали, не дав с собой и крошки хлеба. Парнишка, что постарше, обратился к Мишке: «Я видел у немцев в машине хлеб, может, стащишь у них буханочку?». Мишка быстренько принялся исполнять задуманное… Но сзади кто-то резко взял его за шиворот и потащил к забору. Это был солдат, совсем ещё салага, но со злыми волчьими глазами. 
Первое, что пришло в голову: изобьёт. Но когда молодой фашист снял с плеча автомат и отвёл затвор  - мальчик вскрикнул, зажмурился и мысленно попрощался с жизнью… Каких-то пара секунд – и его бы не стало. Но, видно, Бог отвёл беду от ребёнка: старший по званию немец увидел в окно что-то неладное, выскочил на порог и спугнул рассвирепевшего солдата. Потом направился к Мишке.

- Подошёл ко мне, как дал пинка под задницу, - вспоминает Михаил Алексеевич, - я кувырк, хлеб вывалился из рук на землю. Я бросился наутёк. В этот миг воздух разорвала автоматная очередь.  Я остановился. «Komm zu mir», - сказал немец и показал на хлеб – мол, бери. Я схватил и бросился бежать… 

…Случаи, когда немецкие солдаты проявляли к русским людям человеческое сострадание, - это лишь одна сторона медали. Но ведь была и другая, показывавшая страшную действительность, свидетелем которой также  был Михаил…

- Под старой больницей много народу расстреляли. Однажды на Соборной горе мы с ребятами катались на коньках и увидели, как немцы ведут двоих пленных в комендатуру (нынешнее здание Дома детского творчества). Мы решили проследить за ними.  Солдаты в сопровождении конвоиров зашли в помещение и почти тут же вышли обратно.Стало ясно: их ведут на расстрел, в тот самый ров под больницей! Оказавшись на месте, один из наших показал немцу: мол, дай закурить. Тот протянул солдату сигарету и второму тоже. Полоснула автоматная очередь, и бездыханные тела, словно скошенные, попадали на землю…

На старом кладбище (то, которое было на Соборной горе) потом местные вырыли яму. Туда на санях из-под больницы перевозили десятки мёртвых – какие голые, какие связанные… 

- Когда немцы отступали, прямо на этом месте, где сейчас находится мой дом, у них пулемёты стояли - в то время здесь было чистое поле, строиться тут стали уже после войны. Наши-то избы заняли немцы, а мы все тогда в землянки ушли.  В сорокаградусный мороз ни подстилки, ничего. И только через четыре дня, когда всё стихло, стали потихоньку наводить порядок в избах, приходить в себя…

У нас тут никого не тронули, а вот в Красном тринадцать человек расстреляли за то, что при отступлении со стороны села по немцам кто-то открыл огонь и убил одного из них.

Маленький взрослый
Похоронка на отца пришла в 43-м. Алексей Васильевич Афанасьев погиб под Курском – сгорел в танке. Похоронки сыпались бесконечной вереницей, одна за другой. На этой улице мужчин практически не осталось, с фронта вернулись только двое. Но война есть война,  и дорогу своих отцов продолжили сыны.
Михаил устроился бондарем в промкомбинат (нынешнее здание почты), изготавливал деревянные бочки, кадки. Сначала был учеником, потом мастером. Получал сто рублей – это были немалые деньги. Да и хлеба давали целых 300 граммов, а потом и вовсе по 500 стали выделять! Так и жили.

 Параллельно с основной работой Михаил помогал взрослым пилить лес для военных машин, в которых вместо бензина использовались дрова…

Армейская закалка

В армию Михаил пошёл в 1949 году. Служил в артиллерии наводчиком орудия. Почти четыре года он отслужил в Дрогобыче (Западная Украина). Отношения с местными жителями, мягко говоря, не клеились. Более того, когда солдаты уходили на пост, молили Бога о том, чтобы защитил, помог вернуться обратно живыми. 
Однажды молодые бойцы отправились заготавливать для казармы дрова. Приехали в лес и только начали пилить, как вдруг раздалось раскатистое «тра-та-та-та». Это был автоматный обстрел, который устроили сторонники Степана Бандеры. 

Шальные пули со свистом пролетали меж деревьев. Каким-то чудом никто не погиб, только одного ранило в руку. Пальба закончилась также резко, как и началась. Огонь вёлся из свое-образных гнёзд – ям, надёжно прикрытых дёрном. Такого рода укрытия были повсюду. 

Несмотря на все тяготы службы, Михаил Алексеевич с улыбкой вспоминает своих армейских друзей. С ним служили представители многих национальностей – азербайджанцы, осетины, грузины, армяне и другие. И неважно было, русский ты или нет -  делились последним куском хлеба и стояли друг за друга горой. А в весёлые минуты подшучивали друг над другом. К примеру, когда русские кричали «подъём» своим товарищам из солнечных республик, те не очень-то спешили вставать с кроватей, якобы не понимая, что означает эта команда. Но зато на обед звать особо не приходилось – тут все как штык… 

Михаил Алексеевич снял со стены фотографию очень симпатичного молодого человека и, бережно протирая портрет, произнёс: «Этот снимок сделан в армии. Здесь мне двадцать три. Не помню, как звали фотографа, он в штабе работал писарем…».  

Жизнь дома   
После службы в армии Михаил вернулся домой в 53 году. Вскоре он познакомился со своей будущей женой и сразу же сделал ей предложение. Михаил и Мария расписались на третий день после знакомства. 
Жили, как и все - работали, растили сына… Пролетело всё уж очень быстро. Казалось бы, сейчас только жить: построен дом, куплена мебель, удобства есть… Но нет рядом с ним самых близких и любимых для него людей – супруги и единственного сына Виктора, который умер год назад. Сестёр и братьев тоже давно нет. 

Навещают Михаила Алексе-евича сноха, внуки. Рядом живёт добрая соседка, которая часто общается с ним, справляется о здоровье, интересуется - не нуждается ли он в помощи.

И всё же порой ему бывает очень тяжело одному. Летом хотя бы в сад выйдет, а зимой родные стены кажутся чужими.

Но долго оставаться наедине со своими мыслями Михаил Алексеевич не может, он не даёт себе раскисать. Старая закалка даёт о себе знать: как бы там ни было, он всегда гладко выбрит и аккуратно подстрижен. Для своего преклонного возраста он отлично выглядит. Молодёжи у него есть чему поучиться.
«Сколько я пережил… и не знаю, почему ещё живу» - эту фразу Михаил Алексеевич произнёс, когда мы прощались…

Мы вам желаем, уважаемый  Михаил Алексеевич, не отчаиваться. Ведь жизнь одна, длинная она или короткая, одинокая или наполненная теплотой близких сердцу людей. Она – ваше бесценное богатство, дар божий. Мудрец  радуется уже тому, что дышит… Надо успеть, надо любить жизнь, пока у нас есть такая возможность…
 Людмила АВЕРЬЯНОВА.
Фото автора и из архива  М. Афанасьева.