Сто лет! «Светлый человек, наш Сергей Афанасьевич»

Не помню, кто, но кто-то мудрый написал: «Чтобы прожить долго, надо вдохновить себя на труд по совершенствованию своего тела и души, заставлять идти вперёд в минуты слабости и отчаяния, радоваться жизни и благодарить природу, позволившую нам появиться в этом мире, не позволять себе скучать - это дверь к финалу, почаще смеяться, но не злословить, каждое утро твердить себе: «Не скрипеть!».

Не уверена, что Сергей Афанасьевич Гундаров читал эти правила, но живёт он именно так. Возможно, именно потому и дожил до 100 лет. Мы встретились с ним за неделю до его юбилея.

…Домик в Пришня-Шевелёвке настолько аккуратен, свеж, так сверкает побелкой, радуется множеству окружающих его цветов, что никогда не подумаешь, что ему более ста лет. В таком домике просто не имеют права жить унылые люди, подумалось мне. И в самом деле – нас, улыбаясь,  встретил сын хозяина Евгений Сергеевич. Сразу появилось ощущение, что мы давно знакомы.

- Вот не знали, что вы приедете! Таня ушла в лес, по грибы. Сейчас мы её позовём, - Евгений взялся за мобильник.

- Не надо звать, - попытались мы оградить от себя Таню, жену Евгения. – Пусть отдыхает на природе.

- Природы тут много, вон сколько, а гостей встретить надо, угостить чаем – он у нас в технологическом процессе.

Поняв, что спорить бесполезно, прошли в дом. Сергей Афанасьевич вошёл в горницу, добродушно подшучивая над собой: «Я хожу сразу  на четырёх». Но впечатления, что он опирается на костыль и палку, не было, держал их как бы на всякий случай. Устроился поудобнее на диване – и пошёл наш разговор.

- Сергей Афанасьевич, что было самой большой любовью в вашей жизни?

- Хм… Любовь-то? У меня их было две – краеведение и пчеловодство. Вы помните Ивана Васильевича Папунена? Вот человек был! Сколько мы с ним исходили! Всю округу… Жалко, рано ушёл…

То, что Сергей Афанасьевич увлечён изучением тайн родного края, новостью не было: в 70-х годах он часто заходил в редакцию газеты, сообщал о своих поисках, открытиях. Под его заметками стояла подпись: «С. Гундаров, краевед». Он, например, рассказал о камнях «Баш» и «Башиха», о том, что актриса Наталья Гундарева наша землячка… Но были и ещё более удивительные истории.

-  Помнится, иду по Скобачёвскому кладбищу и вижу камень. На нём написано: «Иррида Багратион». Фамилия-то известная. Кто она?  Куда идти? Где искать?  Ну я ведь, если меня что зацепит, землю рыть буду. Поехал в Москву. Хожу по кладбищам, ищу фамилию. Два кладбища прошёл - нигде ничего. Один мужчина посоветовал обратиться в архивы, в музеи. Поехал я в музей – теперь уж не упомню, какой. Он закрыт. Рядом церквушка. «Дай, думаю, пока туда схожу».  Подхожу ближе, а там табличка, в которой сообщается, что храм построила дочь Ирриды Багратион. Ну не чудо!?

Но кто была эта женщина, кем приходилась она знаменитому полководцу и приходилась ли, выяснить так и не удалось, хотя и пытались.

- Ну, а вторая ваша любовь?

- Пчёлы-то?

…А было так. После отца в наследство Сергею Афанасьевичу досталась семья пчёл. Эти замечательные трудяги тогда его не интересовали – он работал на молочно-товарной ферме, домой возвращался поздним вечером. Год простоял улей, второй… Продать? Нельзя – отцовский. Начал спрашивать у пчеловодов – что делать-то?

Потихоньку это новое дело стало затягивать. А знаний катастрофически не хватало. И снова начал «рыть землю». Поступил сначала на курсы, а потом, когда на пасеке было уже 70 ульев, - и в сельхозинститут, на заочное отделение. Было ему тогда за шестьдесят. Как все студенты, писал контрольные, курсовые, сдавал экзамены. Материал для них он черпал на своей пасеке. Приезжали преподаватели, смотрели его хозяйство, удивлялись, хвалили.

Диплом Сергей Афанасьевич не получал – он ему был без надобности, знания дороги – вот что!

- Сейчас-то я уже не занимаюсь пчёлами, теперь вон Женька хозяйничает на пасеке. Но я ему одно-другое говорю, советую, как надо делать. Мёд мы любим, он у нас всегда на столе.

- А чего вы не любите?

- Когда человек ставит себя выше других. Этого я не терпел никогда, таких людей обходил стороной.

- Сергей Афанасьевич, а что больше всего помнится?

- Что было сегодня, вчера – не помню, а что давно – будто только сейчас. Вот войну помню. Всю.

… Их было четверо. Притащили «языка», пошли за вторым. Тут их и поймали фашисты. Поставили расстреливать. Стоят они, наши русские мужики, и понимают, что вот они, враги, а тебя через миг уже не будет. И сделать ничего нельзя. Конец. А может быть, в тот миг они не размышляли, не вспоминали ни о чём. Так это или не так, сказать трудно. Пощады не запросил никто.

Троих сразу уложили, а Сергей Афанасьевич, раненый в бок и в руку, упал и скатился в канавку – на его счастье, была рядом. Лежит, а немцы вот они, пошевельнёшься – тут же добьют. Чувствует – истекает кровью.

- Ну вот вы – что бы сделали на моём месте? Не знаете.  Думал я думал и решил: сдамся пока, а там видно будет. Только голову поднял, немцы начали стрелять. Но все пули верхом прошли. Тогда собрал все немецкие слова, какие слышал, и начал их сыпать: «Nicht  бум-бум, nicht бум-бум!» и что-то ещё такое.

Короче, отвели они его к командиру. Тот увидел, что Сергей Афанасьевич ранен, осмотрел его, наложил повязки и отправил в лагерь. Дело происходило в Прибалтике, поэтому долго хлебать жидкую баланду не пришлось – освободили наши войска.

Пока мы беседовали, Таня накрыла стол для чая, сокрушаясь, что ничего вкусного не приготовила. Но был мёд – густой, невозможно ароматный!

К нашему застолью как-то так по-свойски, непринуждённо присоединилась староста деревни Надежда Григорьевна Хомякова.

- Светлый человек, наш Афанасьич, - улыбнулась она. – За всю жизнь ни с кем не поругался, всё с добром, с улыбкой. Знаете, какие частушки он Тане поёт! А со мной какую шутку сыграл! Прихожу к ним, говорю: «Давай, Афанасьич, деньги за воду!». Он отвечает: «Бери!» - «Где брать-то?» - «А вон кошелёк лежит. Отсчитала?» - «Да.» - «Правильно отсчитала?» - «Правильно!» - «А теперь посмотри, из какого ты кошелька деньги взяла…». Гляжу, а кошелёк-то мой! Я, когда вошла, положила его на стол. Ну и смеялись мы!

- А что он недавно-то сделал! – И Евгений Сергеевич, смеясь, рассказал, как Сергей Афанасьевич вышел посидеть на скамье возле дома и… пропал. Где он, куда ушёл? А виновник паники домашних отправился гулять по деревне. Правда, ушёл недалеко, вернулся и – в сад, отдыхать.

- Мне так хорошо было, что я сумел дойти до Лёшки, - Сергей Афанасьевич был явно доволен собой. - Думал, завтра подальше схожу… Но пока не получилось.

Не хотелось выходить из уютной, доброй ауры этой семьи – но пора и честь знать. На юбилей к Сергею Афанасьевичу собираются приехать  дети с семьями (у него пять сыновей), и у хозяев дел невпроворот. Быстро, привычно ловко надевая на него другую рубашку (предстояло позировать для фотографии на память), Таня говорила:

- Лечим мы себя сами, всё знаем, что и когда надо делать. Сегодня у нас баня – любит он это дело.

- Ну вот, можно идти, - Сергей Афанасьевич снова опёрся на костыли. Попыталась помочь ему встать, но получила отпор: - Я сам!

Вот это жизненная сила! Да, этот человек не позволяет себе скрипеть…

А недавно в редакцию пришла Валентина Сергеевна Данилова, племянница С.А. Гундарова. Её рассказ прекрасно дополнил мою корреспонденцию.

«Для меня, - сказала она, - Сергей Афанасьевич дорогой человек. Всю жизнь он помогает мне, с самых малых лет. Отец мой погиб на войне, в семье остались одни женщины. Потом умерла и мама, я жила с бабушкой. Как было трудно – не описать. И когда тётя вышла замуж за Сергея Афанасьевича, мы были так рады! Я даже в школе гордилась тем, что у нас есть мужчина. А он старался всегда меня чем-то порадовать: то пряников привезёт (а тогда это было событием!), то денежку даст. А когда я отстала по математике – решал со мной примеры на дроби.

С ним можно было говорить о чём угодно – он всегда слушал и понимал. Тётя иногда даже ревниво спрашивала: «И о чём вы там шепчетесь?». Она была хороший человек, но тянулась я почему-то к дяде. Так было и тогда, когда я повзрослела, когда вышла замуж.

Он много чего повидал: прошёл войну, работал в колхозе трактористом, бригадиром-полеводом, а в последние двадцать лет – учётчиком молока на Шевелёвской ферме. Трудился он до 80 лет. Был заводилой и душой коллектива. Если надо кого отругать – отругает, но при этом никогда не повысит голоса.

Сейчас мне и самой уже много лет, но я помню, как он помогал мне, чем только мог. Он всегда говорил: «Не зацикливайся на своих бедах, будь на народе».

Я так и делаю: всю жизнь была среди людей, да и теперь работаю на току. Дети говорят: куда, зачем, сиди дома, а я не могу: всю зиму опять с нетерпением буду ждать лета, чтобы снова идти на ток.

Живёт Сергей Афанасьевич с младшим сыном Евгением и снохой Татьяной – ухожен, накормлен, в чистоте и тепле. Словом, обеспечен счастливой старостью и вниманием детей. Государство помогло приобрести квартиру в Щёкине.

Дорогой дядя Серёжа! Прими мои поздравления с этой датой! Здоровья тебе по возможности, здравого и светлого ума и всех благ!

К моим поздравлениям присоединяются семьи: Панины, Даниловы, Толкачёвы, Шариковы и Хомяковы».

Так получился коллективный портрет замечательного человека, который постоянно совершенствует своё тело и душу, заставляет идти вперёд, радуется жизни и не позволяет себе скучать. Всем бы так…

Уважаемый Сергей Афанасьевич! От всей души желаем, чтобы ваша сила духа не иссякала как можно дольше, чтобы в доме Гундаровых всегда царили радость и счастье!