Этот материал в редакцию газеты передала директор краеведческого музея Евгения Александровна Масленникова. В статье – воспоминания нашего земляка, уроженца д. Говорёнки Михаила Смиртюкова, бывшего управляющего делами Совета Министров СССР. Посвящены они не московскому периоду, а жизни в Одоеве в период НЭПа. Тем, кто следит за краеведческими публикациями на страницах «Новой жизни», без сомнения, вспомнятся воспоминания об Одоеве примерно тех же лет Сергея Раевского, друга семьи Рачинских. Две статьи хорошо дополняют друг друга и дают более объёмное видение нашего прошлого. 

... Поблизости школы второй ступени не было. И мать с отцом решили отправить меня в уездный город Одоев. Во-первых, от него было двенадцать вёрст до Говорёнок. А такой путь я мог легко пройти пешком. А во-вторых, в Одоеве жила сестра отца. Было это в 1925 году, в самый разгар НЭПа. 

Торговая жизнь в Одоеве била ключом. Ни в чём не было недостатка. На центральной улице находился частный магазин по продаже ситца, а рядом – сукна. Недалеко от них был магазин районной потребкооперации – раймаг и ещё один, государственный. Трудно было сосчитать все магазинчики и лавки, торговавшие мануфактурой, галантереей, всякими хозяйственными товарами. И в любой лавочке обслуживали так вежливо, как теперь это трудно представить. 

Но для нас, школьников, самыми интересными объектами были газетный киоск, в котором мы покупали тетради, карандаши и разные нужные мелочи, и три небольшие булочные, где продавали кренделя и плюшки. Всё было очень дёшево. Плюшка, к примеру, стоила две копейки. И мы на большой перемене бегали за ними из школы. Но когда вырваться не было возможности – уроков и общественных дел было по горло, мы посылали за ними школьного сторожа, и он брал с нас по три копейки за плюшку. Все как-то пытались зарабатывать. Мы, комсомольцы, выписывали на нашу организацию газеты, читали их аккуратно, а потом продавали на завертки в частную лавку. А полученные копейки пускали на финансирование наших мероприятий. 

Каждую субботу и воскресенье в Одоеве проходили ярмарки, куда окрестные крестьяне привозили мясо, зерно, картошку, яблоки, дрова. Мастера-гончары продавали там свои миски, кружки и горшки. Полно было всяких самодельных игрушек. Но особенно много осенью продавали фруктов. Весов ни у кого не было, поэтому яблоки и груши продавались вёдрами, бочонками и возами. Эти ярмарки остались у меня в памяти навсегда. 

Не забывал меня и дед. Каждую неделю он пешком приходил ко мне в Одоев и приносил что-нибудь поесть: сало или ещё что-нибудь и буханку хлеба из светлой ржи. Всё это я отдавал тётке на общий стол. Иногда я сам в выходные дни шёл в Говорёнки, а в понедельник утром приходил в школу. Эти двенадцативёрстные прогулки, думаю, помогли сохранить здоровье и прожить много лет и мне, и деду. Я забрал их с бабушкой в Москву, когда им обоим было под восемьдесят лет. Дед прожил до восьмидесяти семи. А бабушка, хотя и не была таким заядлым ходоком, но дожила до девяноста трёх лет. 

Мы, ученики, жили очень дружно. Никакого расслоения на бывших и нынешних не наблюдалось. Может быть, из-за того, что зарплаты у рабочих и служащих не сильно отличались, никакой разницы тогда не ощущалось. И взрослые, и дети чувствовали себя равными. Никто не задавался. Даже дети купцов ничем среди прочих учеников не выделялись. Единственными, кто делил нас по происхождению, были учителя старого закала. Учительница литературы, к примеру, относилась ко мне очень холодно, потому что я был секретарём комсомольской организации и членом районного комитета комсомола. Ей нравились девочки из благоустроенных семейств, которым она во всём потакала. Но я её уважал потому, что она очень хорошо знала свой предмет и знания давала нам – дай Бог каждому! 

Холодность учителей к нам, как я понял потом, была небезосновательной. Мы громко кричали и митинговали, по сути, не очень разбираясь в существе происходившего в стране. Нам говорили, что левый и правый уклоны – это плохо, вот мы хором кричали: «Долой левых и правых!». В тот момент нам всё это казалось очень интересным, увлекательным и правильным. 

В девятом классе райком комсомола выдвинул меня, как тогда говорили, на пост заведующего профпартклубом, который размещался в здании бывшего Дворянского собрания, и заведующего городским театром, находившимся в старинном деревянном здании. Спектакли там ставили мы, школьники, и иногда приезжали из губернии артисты, которые ставили в основном агитационные спектакли. А в клубе работали разного рода кружки: хоровой, литературный, столярный и т. д.– и проводились собрания. Моей учёбе это почти не мешало. По существу, я был только хранителем ключей и начальником над сторожами в этих зданиях. Вечера я проводил на работе с большой пользой для своего образования: в бывшем Дворянском собрании была прекрасная библиотека, и я много читал.